Судопроизводство в отношении лиц с психическими проблемами: достижения и перспективы

Ершов Ю.Л.

Доцент кафедры Гражданско-правовых
дисциплин юридического факультета
Курганского государственного университета

Кандидат юридических наук

 

Правовое положение людей, в отношении которых есть сомнения в их психическом здоровье такая сфера, которая на сегодняшний день требует наибольших изменений и реформ. До недавнего времени дела в ней обстояли сосем из рук вон плохо, и положение личности было абсолютно незащищенным. Многое удалось в этом направлении сделать, а еще больше остается в перспективе.

Ряд достижений были сделаны в сфере материального права. Так, в соответствии с Решением Верховного Суда РФ от 29 января 2007 года отменен ряд норм из Положения о психоневрологическом интернате. Оно действовало ни много ни мало с 1978 года и отрицало какие-либо права личности, вплоть до того, что паспорт у людей, попавших в такие интернаты, должен был помещаться в специальный металлический сейф. Кроме того, наконец-то была поставлена точка в вопросе о врачебной тайне, которая якобы позволяла психиатрам вообще не сообщать своим пациентам обстоятельства их содержания в психиатрических заведениях. Верховный Суд Российской Федерации однозначно указал на то, что Приказ Минздрава, выпущенный об этом в 1977 году, утратил силу и не подлежит применению. Еще одно достижение в реформе законодательства о психиатрии и людях с психическими диагнозами распространение судами режима ст. 1070 ГК РФ о возложении возмещения причиненного государством вреда при незаконной госпитализации независимо от вины конкретных должностных лиц.

Однако одно из наиболее важных достижений имеет место именно в сфере уголовного судопроизводства. 20.11.2007г. Конституционный Суд РФ огласил Постановление №13-П о проверке конституционности положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.Г. Абламского, О.Б.Лобашовой и В.К.Матвеева, согласно которому ряд положений статей Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации были признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации.

Этот вердикт Конституционного Суда серьезно меняет существующую правоприменительную практику признания людей невменяемыми и последующего применения к ним принудительных мер медицинского характера.

Многократно указывалось на то, что применение категории невменяемость и принудительного лечения широко использовалось в виде способа юридической расправы над кем-либо. И законодательство это позволяло, ведь по действовавшим до 20.11.2007г. нормам УПК РФ, человек полностью терял процессуальную дееспособность с момента поступления в суд психиатрического заключения о его якобы неадекватном психическом состоянии. Нередко его судьбой начинали распоряжаться лица, назначенные его законными представителями, будучи инициаторами самой уголовно-процессуальной процедуры в отношении этого человека. Как было установлено Конституционным судом РФ, с этого момента он утрачивал право знакомиться с материалами своего дела, заявлять любые ходатайства, самостоятельно выступать в суде, подавать жалобы, в том числе и на решения суда о признании его невменяемым и применении к нему принудительных мер медицинского характера. Что характерно, даже до вступления судебного решения в законную силу. То есть его дальнейшая печальная судьба предрешалась практически на 100%. Некоторые из заявителей по итогам применения к ним таких мер провели длительное время в спецпсихиатрических больницах со строгим режимом, и вспоминать о том, что там с ними происходило, им крайне тяжело.

Однако и после попадания в психиатрические заведения на принудительное лечение человек не выпадал из поля действия репрессирующего уголовно-процессуального законодательства. После начала применения принудительных мер медицинского характера, человек, не мог самостоятельно подать в суд заявление об их прекращении или об изменении их режима. Теперь он оказывался в прямой зависимости от руководства психиатрического заведения. Любой самый незначительный конфликт, к примеру, с санитаром или лечащим врачом, мог сказаться на сроке его дальнейшего содержания под стражей в условиях интенсивного применения тяжелейших для психики и физического здоровья психотропных препаратов, не говоря уже об электрошоке.

В самом Постановлении №13-П есть несколько аспектов, заслуживающих внимания для того, чтобы применять их на практике.

Один из важнейших касается даже не самих выводов в резолютивной части о признании неконституционными ряда норм закона. Он связан с тем, как суд в принципе должен оценивать психиатрические заключения о невменяемости. Так, по отношению к оценке психического состояния человека было указано, что его содержание «конкретизируется судом в каждом уголовном деле на основе подтвержденных доказательствами фактических обстоятельств с помощью специальных познаний экспертов в области судебной психиатрии». Из этой посылки вытекает необходимость настаивания в любом уголовном деле, где появляется на свет соответствующее заключение, на вызове в суд авторов таких заключений и возможности их допроса всеми сторонами уголовного процесса. Ведь до настоящего времени человек даже не видел лица тех, кто обрекает его на трагические последствия, не мог задать им никаких вопросов. Суды автоматически принимали на веру такие заключения и поспорить с этой бумагой шансов было крайне мало, удавалось это как правило только в очень социально значимых делах и далеко не всем адвокатам. Что очень напоминало известный афоризм о поимке в черной комнате черной кошки, которой, к тому же, там нет.

Но только суд, рассматривая достаточность оснований для применения, продления, изменения или прекращения применения к лицу принудительных мер медицинского характера, может и должен установить в процессе обоснованность заключения психиатров о наличии у лица психического расстройства и принять обоснованное решение по делу.

В свете сказанного важно то, что сам по себе текст заключения психиатров о невменяемости не может рассматриваться как достаточное условие для признания человека невменяемым. На его авторах должно лежать и бремя доказывания правильности и обоснованности своих выводов. Это станет очень мощным прорывом в сторону реального обеспечения прав людей и их защиты от злоупотреблений.

В Постановлении от 20.11.2007г. приведен перечень тех международных актов, которые следует применять в вопросах, связанных с психиатрией в уголовном процессе. И по нашему законодательству при коллизии с отечественными законами данные акты имеют приоритет.

Сейчас, когда это решение принято, есть необходимость восстановить в правах тех, кто был их необоснованно лишен на основании тех положений закона, которые признаны неконституционными.

Но существуют и иные аспекты, в том числе и уголовно-процессуального законодательства, которые нуждаются в исправлении и коррекции. Можно назвать, в частности, положения закона о назначении в уголовном деле судебно-психиатрической экспертизы. Не вызывает сомнений то, что фактом ее назначения и проведения существенно ограничиваются конституционные права человека, как минимум право на свободу, личную неприкосновенность, а также право на личную тайну и на неприкосновенность частной жизни. Ведь при ее проведении человека насильственно обследуют, выясняют его состояние здоровья, историю его жизни, особенности его отношений с родными, знакомыми и сослуживцами. Причем исследуются далеко не самые приятные стороны этих отношений. И по каким основаниям это ущемление личной свободы происходит? В соответствии с п.3 ст. 196 УПК РФ, для проведения такой экспертизы достаточно всего лишь «сомнения» в его вменяемости и способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы. Сомнение вещь крайне субъективная. И зависеть от чьих-то сомнений конституционные права личности не должны. Это никак не согласуется с защитой свободы личности и обеспечения ее прав. Закон в этой части нуждается в серьезной коррекции. Поводом для такой экспертизы должны быть объективные данные, а не просто чьи-то сомнения, не основанные ни на чем.

С учетом сказанного, уголовно-процессуальное законодательство, равно как и ряд материальных норм, по-прежнему требует изменений для обеспечения прав и свобод личности.